Не каждая наша вылазка должна быть удачной, приносить положительные эмоции и заканчиваться хорошо. То есть, конечно, по нашим представлениям, должна-то каждая, но не с каждой так получается. Тем лучше — положительные эмоции значительно острее воспринимаются на фоне отрицательных.

В город Нарбонна мы попали, по большому счёту, случайно, по пути откуда-то куда-то, захотели его осмотреть и поехали парковаться, как у нас водится, поближе к центру. Было воскресенье, и на центральной парковке было ясно написано, что в воскресенье она не работает, но её ворота автоматически открылись перед нами, когда мы подъехали к ним. Это должно было нас насторожить, но мы уже начали привыкать к французским странностям, и заехали внутрь.

Парковочный автомат отказался принимать у нас оплату за парковку. Ну, само собой, парковка-то не работает. Не то, чтобы мы сильно настаивали, но ощущение странности от этого несколько усилилось.

Потом мы взяли в городском туристическом бюро карту города, бродили по нему, речка, набережная, мостики, то, сё. Город как город, улицы узкие, народа мало, в общем, ничего так город, и, возможно, он бы даже занял какое-то там место в нашем списке фотогеничных городов Европы, но запомнился он нам не этим.

Изрядно нагулявшись по городу, который был не первой нашей остановкой в тот день, мы возжелали откушать. Причём не так важно чего, главное, чтобы вкусно и самобытно, и с этой целью заглянули в какой-то ресторанчик, названия которого история, к несчастью, не сохранила.

Меню, разумеется, было только на французском, и никто в ресторане не говорил ни на каком другом языке, но мы же хотели самобытности, и мы её получили. Я довольно быстро нашёл в меню знакомое слово «эскалоп», и немедленно остановил на нём свой выбор, а Ксюше ничего не оставалось, кроме как ткнуть в меню наугад, и она заказала тартар.

Теперь, когда я это пишу, мне кажется, что все люди на планете, кроме нас двоих, знают, что такое тартар. Но тогда, в Нарбонне, звёзды сложились так, что мы оба были не в курсе — я знал это блюдо исключительно под названием «татарский бифштекс», что никак не ассоциировалось с тартаром, а Ксюша, по её собственному признанию, читала про него, изучая французскую кухню перед поездкой, и даже специально отметила для себя, что вот это-то уж точно ни в коем случае нельзя заказывать, но в самый ответственный момент почему-то начисто забыла о своих исследованиях.

Нам принесли эскалоп и тартар. Эскалоп был так себе. По-моему, он вообще не был отбит, а не отбитый эскалоп — это уже не эскалоп, а просто кусок мяса; плюс к этому, они, похоже, пытались его панировать, а панировка эскалопа недопустима. Я уже не говорю о том, что в качестве гарнира они накидали какой-то тушёной спаржи — французы её, похоже, обожают, а я терпеть не могу.

Но всё это не шло ни в какое сравнение с тартаром. Тартар был прекрасен. Он представлял собой цилиндр из сырого говяжьего фарша, а сверху его украшал не менее сырой желток. Ко всему этому были поданы маленькие порции каких-то приправ, типа жареного лука и переваренных кем-то грибов, которыми следовало то ли заесть, то ли занюхать основное блюдо. Есть вещи, о которых человек, совершивший их, будет жалеть до скончания своих дней, и именно так я жалею о том, что в тот день у меня не было с собой фотоаппарата, потому что у меня никогда больше не будет шанса запечатлеть глаза моей жены, перед которой поставили это.

Скрепя сердце и памятуя о том, что доля мужчины — хранить и защищать, я предложил поменяться. Мой эскалоп, пусть не отбитый и панированный, уехал на другую сторону стола, а ко мне приехал тартар во всей его сырой прелести.

Я смотрел на тартар, а тартар смотрел на меня. Мне казалось, что он ухмыляется мне своим желтком и шевелит жареным луком. Я люблю говяжий стейк medium rare, спокойно ем маринованное мясо без термической обработки, и вообще, у меня нет предубеждений против всего вот этого, но сырой фарш я не ел ещё никогда. Тартар посмотрел на меня, подмигнул желтком, и, как мне показалось, тоненько, на уровне ультразвука, засмеялся.

Вы знаете, я его съел. Вместе с луком, грибами, зеленью, и ещё какой-то фигнёй, которую французы положили в тарелку то ли исходя из идеалов своей французской кухни, то ли в качестве противорвотного. Я вообще много всего такого ел в своей жизни, чего нормальному человеку есть не доводилось, и я не мог не попробовать тартар. Я считаю, что в жизни надо попробовать всё, что не вызывает привыкания.

Главный эпитет, которым я охарактеризовал бы тартар — «безвкусный». Даже термически обработанное мясо, не будучи приправленным, имеет весьма слабо выраженный самостоятельный вкус, а в сыром виде его и того меньше — сопутствующая ароматика процессов автолиза, и не более. Усугубляется это присутствием сырого желтка, который, как известно, состоит в основном из жира, и в этом блюде призван, видимо, обеспечить смазку пищевода для беспрепятственного поступления тартара в желудок. Сверху всё это приправляется жареным луком и грибами, чтобы хеморецепторы оглохли, не успели отправить сигнал тревоги и вызвать рвотный рефлекс. В общем, очень сбалансированное блюдо.

Мы не торопясь возвращались к парковке, обсуждая некоторые нюансы приготовления тартара. Наша дискуссия носила профессионально-кулинарный характер и изобиловала не доступными простому смертному специальными терминами вроде «ваще», «охренеть», «пожиратели лягушек», «пожиратели лягушек-2» и «пожиратели лягушек возвращаются». Вернувшись в машину, мы в задумчивости покатили в Безье.

Возможно, думали мы, Нарбонна просто отомстила нам за неоплаченную парковку.